| Avtor | Дата: Вівторок, 03.11.2015, 21:43 | Сообщение # 1 |
|
Offline
 Генерал-полковник
Группа: Администраторы
Сообщений: 1566
| Глава
КУПЕ
Когда ты заранее берешь билет в плацкартный вагон, да, к тому же, почти на сутки пути, ты сознательно подписываешься на то, что будет не столько комфортно, сколько весело и должен быть готов к любой неожиданности. Конечно, можно было бы и в купейном, но «ближе к народу» там вряд ли бы получилось – народ не балует себя излишней роскошью – была бы возможность доехать бесплатно, например, стоя – нашлось бы немало желающих. К моменту отправления купе укомплектовалось. Сдержанно поздоровавшись с соседками, Лиза заняла своё место – правое нижнее, определила походную сумку и, опустив глаза, ушла в себя. Уединиться не получилось – любопытство взяло верх. Четыре женщины, одной из которых была Лиза, как по хорошо спланированному сценарию, представляли четыре социальных группы, или даже четыре грани ее собственной души. Были они настолько разными, что о возможности беседы не было даже мысли. «А впереди еще четыре часа светового времени», - подумала она.
Офисный сотрудник, пожилая селянка, женщина, похожая на паломницу, и Лиза – представитель творческой интеллигенции «с эзотерическим привкусом». Так бы описала она спутниц. Она начала ненавязчиво рассматривать пассажирок, две из которых улыбались чему-то своему, а третья в косыночке, повязанной назад и ситцевом халате по щиколотку, была сурово-неприступной. «Точно, верующая… наверняка, в воинствующей фазе», - подумала Лиза и только хотела было мысленно подшутить над ней, как вспомнила пару эпизодов из своей собственной жизни, где выглядела не лучше, но у нее хоть с чувством юмора все в порядке, а эта, похоже, безнадёга... Пожелав ей радости и просветления, она переключилась на двух других женщин.
Ими были миловидная ухоженная женщина средних лет даже для поезда одетая элегантно, в очках с хорошей оправой и улыбкой, говорящей о том, что к диалогу ее хозяйка готова и пожилая селянка, судя по диалекту, с западной Украины. Последняя была самой общительной, как будто через себя пыталась склеить, сдружить, разговорить купе, застывшее в молчании оценочного ума. Она старалась комментировать все свои телодвижения и ставила в известность соседок о том, кто ей звонит. «Дочка» или «Зять».
- Роблять рэмонт – виддала йим свою крэдытку… Нэхай… Спочатку хай воны, а потим мы зи старым… Вин у мэнэ непагаый – тилькы до горилкы слабкый…
Женщину звали Софией, она представилась первой, рассказав, что едет домой от родственников и тут же обратилась к Лизе:
- Звыняйтэ, дама, Вы мэни не уступытэ ныжню полку? В мэнэ ногы больни – ледвэ повзаю…
- Лиза – я Лиза… Конечно уступлю. Люблю верхние полки.
- От и файно.
Снова зазвонил телефон, и София какому-то родственнику радостно сообщила, что ей удалось поменяться местами.
- Я Елена, - представилась элегантная женщина.
- Лидия, - так же сурово ответила женщина в косынке.
- В вас вуха больни? – зачем-то спросила София:
- Дуже жарко, а Вы в платочку…
- Нет… я еду в Почаев в Лавру. Хочу пожить там недельку… Женщина, если в вере, должна покрывать голову – вы разве не знали?
- Нет, - дружно ответило купе.
Было видно, что Лидия неохотно вливается в новую компанию. И действительно, сказав, что ей нужно кое-что узнать у проводника, она ушла. Все облегченно вздохнули.
- А я во Львов на конференцию от фирмы… по обмену опытом и для налаживания связей, - отрапортовала Елена.
- А я на выставку. Я художник… Во Львове буду впервые.
Лиза сделала небольшую паузу, понимая, что слово «художник» действует магически и собеседницам нужно прийти в чувство, соединяя образ обычной женщины с ее неожиданным статусом. Лиза действительно на вид была самой обычной – это было практикой ее жизни: «не выделяйся».
- Как интересно! – первой отреагировала Елена:
- А в какой технике Вы работаете? На какую тему пишите? Выставка Ваша?
- Техника авторская, долго объяснять… Тематика тоже своеобразная – исследую область души человеческой, находками и открытиями пытаюсь поделиться со зрителем. В общем, что-то мировоззренческое. Я не реалист…
София была индикатором, и Лиза поняла, что перегнула палку. Это даже круче платочка.
- Как интересно… - нарушила молчание Елена.
- Да… Но картины - это больше для себя. Кому нужны чьи-то представления – со своими бы разобраться… А так я работаю в детском издательстве художником-иллюстратором и веду авторскую студию для всех возрастных категорий…
От такого количества умных слов София еще плотнее забилась в угол и развернула голову к окну. На какое-то время в купе воцарилось молчание.
Лиза подумала о том, что слово «воцарилось» уместно только в сочетании с тишиной и молчанием, но никак с разговорами или шумом. Разум царствует в молчании, а шумовые эффекты создаются умом.
Вскоре вернувшаяся Лидия переключила внимание на себя.
- Мы тут раззнакомились, пока Вас не было. Присоединяйтесь… - Елена засияла профессиональной улыбкой, как перед важным клиентом.
Лидия сделала попытку улыбнуться в ответ, но ее тут же поглотила маска благочестия.
- У Вас все в порядке? – поинтересовалась Елена, перехватившая инициативу у Софии.
- Теперь да, - Женщине явно не хотелось вступать в беседу. Видно было, как в ней борются два начала. С одной стороны, «просящему не отказывай», а с другой, страх испачкаться о суетность мира.
- Это хорошо, - продолжала Елена:
- Что-то серьезное? В прочем… Не хотите – не говорите.
- Год назад я чуть не умерла. Отказали почки. Посоветовали пойти в храм на исповедь и собороваться… Батюшка вымолил… Врачи сказали, что теперь все зависит от моей веры.
- Как интересно… - восторженно донеслось от Елены.
- Да. Я знаю много случаев, когда человек исцелялся, меняя свои взгляды…
Лиза рассказала несколько историй из своей жизни, и беседа плавно перелилась к разговору о вечном.
- А Вы возьмете молитвенные записочки, я сейчас быстренько… Там принимают, я даже переписывалась как-то с Лаврой, когда были трудные времена… В общем, не справлялась. Я их письмо храню, до сих пор: «Спасибо, сестра за откровенность. Молимся о тебе и твоем роде! С Богом!».
- А нам можно? – подключились соседки.
На этих словах Лиза распотрошила свой блокнотик и показала форму составления записки Елене. Когда дело было сделано, она, зачем-то спросила Лидию:
- А у нас же за городом тоже монастырь есть для паломников? Зачем так далеко?
- Там вера другая…
- В смысле? Насколько я поняла, Вы христианка?
- Там раскольники… Отступники. А Почаевский монастырь истинно Православный – там вера подлинная, христианская… От начала…
«А вера, разве, не в сердце?» - вслух об этом говорить было некому. Потупив голову, Лиза боролась с улыбкой, предательски растягивающей ее губы. Из неловкости ситуации помогла выйти София:
- Я раниш тож в Харкови жыла и ходыла до православнойи церквы, а нэдавно маты померла, вэлыкэ хозяйство лышылося – и мы пэрэйихалы до Камьянця-Подильського – в область. А там тилькы греко-католыкы… До православнойи йихаты довго з пересадкамы, а в мэнэ ногы негодящи… Без Бога пагано… От, я й пишла до тамошнього ксёнзу и кажу: «Можна я до вас ходитиму, але ж я православна…». А вин каже: «Чому ни? Яка ризниця? Господь в серци людини живэ. Ми всих прыймаемо… Хорошый такый дядько…».
Лизу попустило от слов Софии, Лидию слегка перекосило, Елена была в смятении – тема была явно ей не близка.
- Таки сами люды, як и мы… Так самэ вирять в Бога…
Лидия отобрала записки Софии и вернула их ей:
- Ваши не повезу... Вы не думали о том, что отступили от веры? Может, если бы не побоялись трудностей, и ноги бы исцелились, и муж бы пить бросил…
С этими словами Лидия достала брошюрки РПЦ, где было изображено генеалогическое древо Православия от истоков первоапостольской церкви – основы христианства, а остальные конфессии в виде отпавших веточек.
- Боже мой, и это только в Православии… А что же делать с оставшимися сотнями других конфессий? Мои Вы тогда точно не возьмете – у меня мама протестантка, а она там тоже…
- Но Вы-то сама причащаетесь в нашем храме?
- Да, но я не святая… Иногда лукавлю на исповеди, чтоб к причастию допустили… Да и во Львове планирую посетить костелы не как памятники архитектуры, а чтоб службы заказать… Насколько я понимаю, Один Бог, одна вера и одно крещение, в смысле, Духом, который дышит, где хочет… А Вы уверены, что, отказывая Софии, Вы не нарушаете никакой заповеди? Может, не нам судить?...
Лидия раскраснелась, но не отступала от принятого решения. Тогда Лиза вывела тяжелую артиллерию:
- Под мою ответственность… Это ведь моя идея с записками. Лучше объединять и верить, чем разделять и властвовать… Ведь так, Лидия?
Что-то произошло при слове «ответственность» и Лидия нехотя взяла записки Софии.
На часах было за полночь. Удивительно, что боковушки и соседние купе не предъявили претензий к собеседникам. Западная часть Украины чтила Бога и все, что с Ним связано.
- Будем стелиться, - предложила Елена со все той же улыбкой.
- Да, - подхватила Лиза:
- Знаете, не хотелось бы переходить на личности, но я хочу поблагодарить Софию за то, что она нас разговорила и сделала нашу жизнь богаче друг на друга. Елена радостно ее поддержала. Лидия промолчала. София застенчиво улыбнулась:
- Та навищо…
- Это не утешительный приз. Если Бог и присутствовал в нашей беседе, то говорил Он через Вас… Тебя… Надеюсь, я никого не обидела…
Лидия промолчала, молча расстилая постель.
- Еще… Везу в качестве презентов десяток небольших работок – ангелки. Их берут, как обериги… Хочу подарить вам. Будете вспоминать наши посиделки.
- Ух ты! Спасибо!
- Спасыби…
- Мне не нужно…
- Лидия, обычно отказываются, если вещь не нравится, но Вы даже не видели…
Лиза любила роль волшебницы. Достав пачку запакованных работ, она предложила:
- Тяните… Пусть каждый выберет своего.
Софии достался ангелок с кодовым названием «Сердце», Елене «Радость», Лидия извинилась за отказ, мотивировав тем, что не понимает этого.
- Пусть кому-нибудь достанется, кто оценит.
Она вышла ночью на своей станции. Хотела по-тихому, но все пожелали ей удачи.
Утром Лиза с Еленой обменялись телефонами и, прибыв во Львов вместе пошли ловить такси, Софию встречали.
Глава
ЛЬВОВ или ПОЦЕЛЙ ДУХА
- Впервые в нашем городе? – спросил ее таксист, когда попутчики вышли.
- Да, - ответила она.
- Как Вам?
- Тесновато… Жмет в плечах. Наверное, потому что я – степной человек.
Это первое впечатление скоро отошло и дало дорогу теплому чувству, которое Лиза обозначила, как «объятья друга».
Впечатлений, в том числе и мистических, в эти дни хватало. А пока ждала развеска работ и поселение, включая экскурсию по городу.
Выставка «Точка опоры» должна была проходить в этнографическом музее города. Она переехала из Киевской галереи «Печерская». Авторов и их работ добавилось. Присоединились западные области. Нужно было не только развесить работы, но и раззнакомиться. Первое, с чем пришлось столкнуться во Львове – с крушением надежд по поводу ожиданий. Местная художница Леся – тоже слушательница школы Светланы Фаворской, которой было поручено раздать триста пригласительных среди «братьев по разуму», сказала, что региональное руководство отказалось анонсировать открытие выставки, т. к в это время планировалась городская встреча. Какое-то количество было роздано вслепую. Поскольку всех авторов объединял именно мировоззренческий момент, они слегка потерялись. Но нет худа без добра.
- Нам вольная. Воспринимаю это в плюсе. Честно говоря, не особенно хотелось акцентировать внимание на школе Светланы, - высказалась Марианна, художник из Ивано-Франковска.
- Я согласна, - подпела Лиза, - этого стоило ожидать. Зачем навязывать наше творчество людям, стремящимся к вершинам Духа. Зачем им еще и наши представления, когда они от своих избавиться не могут.
- Меня руководство уже несколько раз спросило о том, как мы познакомились. Мы ведь все из разных городов, а работы в одном ключе, - добавил Илья - реставратор из Луцка. - Скажем, что познакомились на пленэре.
- Пожалуй, это самое здравое…
Развесившись, авторы рассредоточились по местам поселения. Лиза оказалась в Киевской группе художников, снявшей небольшую комнату на ночь, в которой было три спальных места. Их было пятеро. Решили, что кто-то ляжет на одноместном кресле, трое на двуспалке и один на полу. Когда начали обустраиваться, Лизе вдруг неимоверно захотелось лечь на каремате на полу и она несколько минут упрашивала Алексея – единственного представителя сильного пола, чтобы он уступил место ей.
- Мне неловко…
- А мне еще как ловко – обожаю спать на полу, - сказала Лиза, стараясь всем существом подтвердить своё желание.
Так и решили. Молодняк на двуспалке, а представители старшего поколения распределили между собой кари мат и кресло. Теперь можно было осмотреться. Комнату сдавал бывший спортсмен. Сильно обшарпанную мебель украшало такое количество разнообразных кубков, что ими можно было наградить всю сборную любой страны. «Мы, наверное, тоже за кубками приехали… А нам дали возможность подрасти», - подумалось Лизе.
Приняв душ и переодевшись, народ со организовался и пешком направился на открытие, до которого было еще часа три. Алексей привез Лизе круглую сумму с прежней выставки за проданную картину Павла, который в свою очередь попросил жену десятую часть этой суммы оставить Алексею. Когда Лиза протянула Леше купюру,
обосновав этот жест, как волю мужа, он шутя сказал:
- Ну что, девчонки, пошли просаживать … Только сначала в обменку.
Благо дело, молодежь адаптировалась в городе, как у себя дома.
- Три квартала отсюда есть неплохая столовая. Домашняя национальная кухня и недорого…
- Веди…
В ощущениях Львов на голодный желудок воспринимался немного по-другому, чем на сытый.
- Я чувствовала себя чужаком до обеда, а когда вышла из столовой, ощущение дома… Так – пару кварталов пройти и: «А здесь я живу… Причем, уже давно… абориген».
- Есть такое… Давайте ускорим темп – до открытия меньше часа.
Пока виновники торжества отдыхали, невидимая рука на шахматной доске жизни подтягивала фигуры с разных уголков города к месту открытия выставки. Более того, господа ученые – участники конференции, проходящей в выставочном зале в окружении полотен изъявили желание остаться на открытие, к которому добавилась еще группа поэтов и бардов, местных и приезжих.
Наверное, своеобразным призом была искренняя просьба одной женщины – участницы конференции:
- Я понимаю, что вы занимаетесь совсем не прибыльным делом, но, если бы вы знали, как этого не хватает… мир без этого совсем задохнется… Если можно, не прекращайте… Это кислород для наших душ…
Предложение посидеть где-нибудь в кафе было отклонено – у многих вечер оказался не свободен, и группа из пяти поселенцев двинулась на съемное жилье, решив посвятить вечер прогулке по Львовскому кладбищу – настоящему музею скульптуры, которое находилось неподалеку.
Произведениями искусства Лизу было удивить сложно – ее душа формировалась среди прекрасного, приобщение к которому началось еще в средней школе, когда семьей было принято единогласное решение: «Быть Лизе художником». Ее поразило другое – фамильные склепы и целые мавзолеи, занимающие почти сотку земли, на которых была указана только дата рождения и имя претендента. Вначале она ужаснулась убогости идеи, но потом, успокоившись, подумала: «Как понимают, так и готовятся…».
К себе в жилище вернулись затемно, и, наскоро перекусив купленной в магазинчиках едой, упали каждый на свое место. Лиза, лежа на кари мате, ощущала себя в другой плоскости, будто она была в комнате совсем одна. Уснула быстро и проснулась раньше всех, заварив кофе, на аромат которого начал сбегаться народ. С утра экскурсия по музеям и знакомство с достопримечательностями. Вечером все уезжали, а Лизе предстояло еще устроиться на ночлег. Предварительно ее брала к себе Леся, но необходимо было утрясти несколько вопросов с предшествующим квартирантом. Им оказался приехавший из Симферополя священник и по совместительству преподаватель университета о. Антоний. Он был легок на подъем, его жизнь сплошной дорогой между лекциями. Как-то Лиза слышала его рассказ о перевоплощении комсосомольца-активиста в священника и не могла не восхищаться личностью Антония. Те, кто не успел уехать, попали на его встречу в небольшом полуподвальном помещении на окраине старого города. Это было местом сборки оставшихся. Беседа шла непринужденно, темы, как таковой не было – скорее, ответы на вопросы, которых было очень много. Публика была разношерстная – от беременных женщин, вышедших из консультативной поликлиники, находившейся рядом, увидевших скопление людей и по непонятным причинам оставшихся. Несколько кришнаитов, пару джентльменов с дипломатами, человек пять художников, десяток обычных граждан, по виду случайно зашедших на огонек, администрация ЖЭКа, уборщица вместе с атрибутами, да Леся с другом, организовавшие встречу. О. Антоний тоже, как и прочие гости, был удивлен тому, как тщательно львовская группа братьев по разуму «предохранилась» от его визита. Лиза, почему-то была уверена в том, что он воспринял это нормально. Тот, кто сам по себе, рассчитывать может только на степень своей проводимости. Это его проект, его крест, его устремление. Ответы на вопросы были получены, но расходиться не хотелось. Время аренды вышло и Леся, собрав необходимую сумму, попросила подождать ее у входа.
Уставшие, голодные и наполненные одновременно, гости ввалились в квартиру Леси, жившей с мамой Богданой. Та уже ставила чайник и накрывала на стол. Чаепитие было недолгим. Многие спешили на вокзал. На ночь оставалась только Лиза. Каждый понимал, что это ощущение братства, единения, ничем не обусловленное счастье дышать одним воздухом, уже не повторится. Вскоре каждый вернется на свою территорию, включившись в собственные процессы в кругу родных и близких, но «НЕЧТО», родившееся здесь в этот вечер, он возможно, пронесет до конца дней.
Проводив последнего гостя, Богдана предложила Лизе еще почаевничать, видно было, что она давно не открывала никому свою душу. Тем более, что у них сразу сложились доверительные отношения, возможно, свою работу сделал ангелок Лизы, так удачно вписавшийся в интерьер квартиры. Видно было, что семью не баловали подарками. Еще Лиза положила на шкаф сумму денег, отложенную для этих целей, сказав: «Если вам не нужно, пожертвуете на школу». Предстоящий разговор был как раз об этом – об изменившемся отношении к школе и всему, что с ней связано.
- К Светлане у меня нет никаких претензий – она умница, но местная власть…
- Знаете, Богдана, какая Вы по счету из всех, кто жалуется на школу… Последнее время я притягиваю таких людей, как магнит… Сначала думала, что со мной что-то не так, пока не поняла, что должна поделиться тем, что прошла сама – отдать свой опыт. Помочь человеку не озлобиться, а быть благодарным. Во-первых, если ты принадлежишь Ему, человек тебе не указка, тем более, что ты не занимаешь в этой организации никакую нишу. Во-вторых, уйти невозможно ниоткуда и никуда, есть смысл поработать над привязками и чувством вины – это тормоз. Мы можем только вобрать и отпустить. Мы хотим того, что не ощущаем своим, как только это становится нашим, в нем исчезает потребность. Внешняя потребность. Понимаешь, все проросло, стало твоей частью. В-третьих, есть только ты и Господь. Песочница тебе дается не для того, чтобы озлобиться на таких же детей и сбежать, жалуясь мамочке, а чтобы ты сама стала мамочкой и помогла другим детям из уже другой песочницы.
Лиза, как в зеркале увидела в Богдане себя вчерашнюю. Ей столько раз приходилось менять учителей, пока она не вышла на главного Учителя. Каждый раз она испытывала непреодолимое чувство вины и страх предательства. Но любой акт насилия не есть хорошо, тем более по отношению к своей душе. Богдана запуталась и устала от самой себя:
- Каждый раз идешь на встречу с надеждой, а уходишь разочарованная. Радость сменяется грустью… Даже каким-то раздражением.
- А что тебя заставляет ходить на встречи?
- Чувство вины перед Светланой. Она изменила мою жизнь…
- Но она даже не знает о тебе. Ее задача менять сознание людей. Вот и ходи на Светлану, зачем тебе те, на кого ты не подписывалась? Пойми – причина только в тебе и ни в ком другом. Ищи… Ищи внутри.
Было за полночь, когда, приняв душ, Лиза буквально упала на кари мат и сразу забылась. Начинало светать, когда она почувствовала, что ей не достает воздуха, было трудно дышать. Вынырнув из иных реалий, она ощутила послевкусие от глубокого долгого поцелуя. На кровати мерно посапывала Леся. Богдана спала в другой комнате. Она никак не могла обозначить происшедшее с ней несколько секунд назад… а, может, Вечность назад. Нет… В вечности нет времени. Никаких ощущений ниже пояса, только мерные глухие удары сердца, учащенное дыхание да распирающая боль в горле, выходящая пылающими губами.
«Бог, целующий в уста», - сознание не хотело вешать ярлык и заземлять случившееся. Пусть это будет «таинством» или «принятием дара… к примеру, Слова». Одно Лиза понимала точно: «Меня на что-то благословили». Что-то от меня потребуется… Нет, наверное, я сама должна решить, что именно это будет. Это, как аванс… Если будет невыносимо, этот поцелуй станет точкой невозврата». Уже совсем светало, когда подсознание выдало небольшой сюжет, явно результат ночных посиделок.
«Стадо мирно пасущихся овец. Пастух заходит в середину, любовно щупая нескольких. Затем одну выбирает, а дальше… Если воспринимать буквально, можно ужаснуться.
Овцу закалывают, свежуют, замачивают мясо…
На пригорке невдалеке от стада стоит существо с ошметками шерсти на впалых боках. Только по характерному блеянию можно догадаться, что существо тоже имеет какое-то отношение к стаду. В голосе этой паршивой овцы что-то похожее на недовольство. Глядя на нее хочется сказать: «Ни себе – ни людям».
Финальная сцена: пастух с товарищами у костра ужинают, нахваливая удавшееся блюдо, запивая хорошим вином. Конец связи».
«Главное – стать съедобной. Да уж… Новая грань для фразы «Возлюбленная Господа».
Утром за кофе Лиза говорила Богдане:
- У каждого из нас два варианта. Либо мы отдаем себя на водительство Свыше напрямую и принимаем все, что нам дается в жизни, либо, уклонившись от этого, где-нибудь на обочине жизни выплескивать своё недовольство вся и всеми. Выбор за тобой… Чего ты себя казнишь? Неужели ты настолько не востребована?
- Я репетитор… Математики… Приходится работать с детками, в основном не дотягивающими до нормы… Столько нужно выдержки и терпения…
- Значит, ты просто не ценишь, что имеешь, сравнивая себя с другими… На недовольстве далеко не уедешь… Ладно… Мне пора. Часиков в шесть зайду попрощаться и забрать вещи. Сегодня только я и он… В смысле, ваш Львов…
Город, храмами плотно засеянный,
Кофе пьёт и ведёт диалог.
В череде переулков спасения,
Я ловлю ароматов прилог.
На площадке у Церкви Андреевой
Попадаю я в сети дождя.
Теплотою аллей отогрей меня,
Львов, и приобними, проходя.
Строки рождались и рождались. Лиза достала блокнот и на скорую руку записывала все новые и новые послания, вылетающие из этих объятий.
Парк Франка,
бутерброды и сок,
Мелкий дождик,
пытаясь пробиться,
Сыплет каплями
наискосок,
Омывая спешащие лица.
Отзвук сердца
лучист и высок,
В твёрдость камня
готовый вселиться…
Собор Святого Юра воскрсил в душе всё, связанное с Юркой – ее крестником. «Господи, благослови!». Андреева церковь напомнила об Андрее и потрясла неожиданной расстановкой ролей. Слева статуя Богородицы, Справа Иисус с младенцем на руках. Как-бы, мать и жена в одном лице – Церковь Христова, вверяет ему воцерковленную душу. Лиза старалась войти во все открытые двери города. Пришла мысль о том, что раньше, когда вектор внимания был направлен наружу, хотелось производить впечатление, а теперь, когда он внутрь, впечатления производят тебя обновленную и с каждым разом все более настоящую.
- Красиво у вас, - говорила она Богдане за вечерним чаем.
- Мы привыкли…
- Спасибо за гостеприимство… Желаю перешагнуть через все, что мешает и двигаться дальше… В общем, радости!
- Я проведу до автобуса…
- Не нужно, я понятливая. Спасибо!
- Хорошо… Доведу до магазина, мне все равно нужно, а ты на квартал дальше…
- Ну, хорошо, - улыбнувшись, согласилась Лиза.
По тому, как долго не приходил рейсовый автобус, было ощущение. Что Львов не хотел отпускать Лизу, или она его…
Но все сложилось удачно. Возвращалась она домой со странным послевкусием от не менее странного поцелуя.
|
| |
| |
